Примерное время чтения: 8 минут
160

Доктор социологии Михаил Анипкин: «Из Волгограда уезжают люди!»

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 7. АиФ-Нижнее Поволжье 13/02/2013
Фото: АИФ

Доктор социологии Михаил Анипкин много лет тесно связан с Эссекским университетом Великобритании. Сравнивая две жизни – там и тут, – он опасается, что в России наметилась тревожная тенденция к изоляции.

Чемоданное настроение 

– Вы говорите, что Россия идёт к изоляции. Это довольно категоричное заявление. 

– Россия и при царе, и при СССР была достаточно изолированной страной. Нет, мы не перекрываем границы, но принимаемые в стране законы ведут к тому, что мы сами оставляем себя в одиночестве. Ещё в конце 90-х годов я вёз сюда американского профессора. И один интеллигентный пожилой пассажир в самолёте спросил меня: «А зачем вы его везёте, у нас что – своих профессоров мало?». Как объяснить уже пожилому человеку, что наука не имеет границ, что общение с коллегами способствует расширению горизонтов, что Россия традиционно сильна техническим образованием, но социально-гуманитарные науки у нас отстали? Вот пример консервативного образа мышления, закрытости миру наших сограждан. Другая предпосылка к изоляции – это привязанность людей к конкретной местности, отсутствие практик свободного передвижения по стране…

– Как это? Я могу поехать куда угодно и когда угодно…

– А прописка, регистрация? Это тоже элементы привязки. Но самое важное, что эта привязка к месту прочно засела в мозгах. Сколько раз в последнее время мне приходилось слышать фразу, которую я ненавижу: «Хорошо там, где нас нет». Кстати, например, в английском такой поговорки нет. Эта поговорка означает: не надо ничего делать, не надо никуда стремиться, ведь всё равно лучше не будет! Это же рецепт ничегонеделания. И самое отвратительное, что я часто слышу её от молодых. 

– И к чему, по вашему мнению, приведёт эта тенденция к закрытости? 

– Мы будем получать меньше инвестиций – ведь мы неинтересны и непонятны миру. Вопрос отмены виз так и останется вопросом. Это закрытие пагубно для нас самих – уже сейчас огромное количество молодых интеллектуалов, учёных, которые не боятся заглянуть за горизонт, практически сидят на чемоданах, готовы уехать из Волгограда, из России навсегда. Это не шутка, у людей действительно чемоданное настроение. А для страны, из которой уезжают наиболее динамичные перспективные люди, это путь к стагнации. 

Помните, в литературе XIX века поднимался вопрос: европейцы мы или азиаты? Повестка дня за 100 лет не изменилось, мы по-прежнему ищем своё место в мире. И это пугает. Вместо того чтобы обсуждать перспективы инновационных программ, развиваться, выстраивать внешнюю политику, мы всё ещё судим: кто мы. Мы застряли в своих рефлексиях. И они рождают массу фобий или стереотипов. Например, об уникальной русской душе. Наша душа ровно в той же степени уникальна, насколько уникальна душа француза или мексиканца. 

И венчает эту гору проблем РПЦ. За время своего существования она не претерпела реформацию. Её отношение к семье, обществу и государству осталось таким же, как несколько столетий назад. Люди, семейные, социальные и общественные связи изменились, а церковь выстраивает отношения с нами как в XVII-XIX веках. Поэтому сейчас РПЦ играет роль силы, способствующей еще большему закрытию нашего общества, скатыванию к средневековью.

Мекка для интеллектуалов 

– Может, все дело в том, что нас там не любят?

– Чепуха. Я никогда не встречал в Великобритании негативного отношения к себе и к русским в целом. Британская интеллигенция всегда была расположена к русской культуре. В Лондоне проживает от 200 до 400 тысяч русскоговорящих. Это не только семьи олигархов, но и люди, которые работают и учатся. Лондон сейчас играет для русских ту же роль, что Париж в XIX веке, роль Мекки для интеллектуалов. В Лондоне огромное количество русских постановок. Две недели назад я ходил на английский спектакль по «Мастеру и Маргарите». Половина аудитории – британская интеллигенция. 

– В чём корень различия высшей школы Англии и России? 

– Там сильна роль профессиональных научных сообществ. Если у нас сформировалась влиятельная и бесполезная группа государственных управленцев, которая лезет в дела вузов, то там ключевое влияние имеют профессиональные научные сообщества. Например, министерство образования там не может спустить вузу программы или требования, как проводить лекции. Регулирование деятельности вуза задаёт научное сообщество. Раз в три года преподаватель отдаёт на кафедру все свои публикации и работы, а далее кафедра представляет их научному сообществу, которое даёт оценку статьям и изложенным в них идеям. Другим важным фактором является вопрос престижа вуза. Если по его окончании студенты находят высокооплачиваемую работу, значит, он хорош. Так система, повторю, система, а не чиновники, сама себя регулирует. Выше и требования к студентам. Я открою вам «тайну»: 10 студентов в России – это одна профессорская ставка, потому мы ограничены в своём праве выгонять неучей. Там же профессорская зарплата к студентам не привязана, и если надо отчислить 10 лентяев – отчислят. 

– А каково вам будет привозить британских профессоров не в Волгоград, а Сталинград? 

– Я не считаю, что переименование является хоть сколько-нибудь важной проблемой. Мы летом проводили соцопрос по качеству жизни горожан. На первом месте стояли проблемы дорог и ЖКХ. Вряд ли переименование способно опередить эти проблемы. 

Знаете, что является настоящей проблемой, от чего страшно за город? Отсюда уезжают люди! И если город назовут именем Сталина, то меньше они уезжать не будут. Я думаю, стратегия развития города, как бы он ни назывался, должна формироваться вокруг простой идеи – это должно быть место комфортное и удобное для жизни человека. Не семьям, ни старикам, не детям, не чиновникам – а человеку. 

Чиновников не может не беспокоить тот факт, что город переживает катастрофу – он превращается в место, где не хочется жить. Я сейчас занят исследованием людей моего возраста – в районе 40 лет – это последнее советское поколение. Настолько они пессимистично настроены, они не видят здесь перспективы для успешного дальнейшего роста. И это удивительно, потому что на Западе в этом возрасте только начинают строить карьеру, и впереди ещё 20-25 лет роста. Как можно строить общество, государство, если целое поколение считает себя ненужными своей стране? При этом городские элиты, власти не хотят и не интересуются, что же действительно волнует горожан. 

– Да, сколько бы ни было митингов «верните мэра», его так и нет. 

– Около 70% горожан, по нашим опросам в августе, хотели вернуть прямые выборы мэра, с каждым месяцем, полагаю, эта цифра только увеличивается. 

Политические игры 

– В регионе открыт активный политический сезон: голодовки, бокс и довыборы. Впрочем, за этой суетой мы как-то не видим серьёзных законопроектов. 

– Я не хочу комментировать этот бардак и беспорядок. Это грустно и больно. Если политики хотят играть в ролевые игры, пусть играют, а мне очень жалко нашу замечательную область, которой столько лет и сил отдал мой отец. Я вижу шанс только в том случае, если нам честно дадут выбрать мэра и губернатора. Но мы его упустили года два назад. Если бы тогда политическая элита региона сумела договориться между собой и выбрать одного достойного, которого бы все поддержали, этого бардака бы сейчас не было. И то, что сейчас происходит, – это их вина и ответственность. 

НАША СПРАВКА

Михаил Александрович Анипкин родился в 1972 году, сын первого секретаря обкома КПСС Александра Анипкина. Окончил ВолГУ, Университет Эссекса. Доктор социологических наук, заведующий кафедрой социологии ВолГУ, много лет прожил в Великобритании, старший научный сотрудник в Эссекском университете.  

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (1)

Также вам может быть интересно



Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах