За репрессии государство заплатило 3 тыс. рублей

Каково это жить с клеймом «Враг народа», 89-летняя Клавдия ХАНЯК (в девичестве Нечаева) знает не понаслышке. Когда ей было 9 лет, большую крестьянскую семью репрессировали.

Кулаки

27 февраля 1933 года Клавдия Павловна называет самым страшным днём своей жизни. Приговор семье Нечаевых вынесла комиссия по выселению хозяйств, саботирующих засыпку семян. Избежать ужасной участи Павлу Нечаеву, его супруге и троим ребятишкам было невозможно. Мельница ветряная в собственности, амбаров шесть штук, молотилки с косилками, да ещё скотины полный двор - и это, когда в кулаки за одну лошадь могли запросто записать! Нечаевым и сотням других жителей Нехаевского района выписали билет в один конец, станция прибытия - Коми АССР, тайга.

«Помню, как за нами пришли, - рассказывает Клавдия Павловна. - Мы с младшей сестрой на печку забились и смотрели, как чужие дядьки из хаты вещи выносят. Мама в одной руке нашего брата-грудничка держит, а второй пытается одежду в узелок собрать. Но ничего нам тогда не оставили».

В телячьи вагоны ссыльных погрузили ночью. Маленькая Клава запомнила, как у дверей тускло светилась керосиновая лампочка, и словно не от ветра она качалась, а от женского крика и детского плача вздрагивала. «Мы на полу вокруг мамки сбились, она под нас солому подоткнула - вот и вся наша постель…» - голос моей собеседницы срывается. До лагеря живыми добрались не все. Скудное питание да мороз валили людей сотнями. Но Нечаевым повезло. Если, конечно, это может считаться везением.

Девушка и «кубики»

На новом месте за весну и лето её отец срубил дом. Павла, как опытного механика, взяли обслуживать трактор, от которого работала пилорама. В случае поломки техники - расстрел. Ка­ждое утро он вставал к капризному старому двигателю, будто к стенке, а его семья вслушивалась, тарахтит ли ещё мотор, жив ли папа. Отсрочка была короткой. Нечаева арестовали, больше он не вернулся.

Чтобы выжить, Клаве пришлось стать взрослой - бросить школу и пойти работать на лесосплав. Получка за день - полкило хлеба. Это целое состояние. 16-летняя девчушка вкалывала наравне с мужчинами. Кубометры свинцово-тяжелых, пропитанных водой и скользких брёвен Клава связывала в пучки. Свой план по «кубикам» она всегда перевыполняла. Хотя каждый день мог стать последним. Не раз девушка падала в ледяную воду, брёвна накатывались сверху. Но кто-то невидимый её хранил. Более того - помог вернуться в родные места.

К середине 50-х сплав закрылся. Клавдия Павловна вместе с семьёй отправилась в родной хутор, а потом пере­ехала в совхоз «Искра» Урюпинского района. Она вышла замуж, родила двоих детей. Но выкорчевать из памяти ссыльные дни и страх их повторения не смогла: «В 1995 году подала заявление на реабилитацию. Следователь прокуратуры просит вспомнить, что в хозяйстве у нас было. Голос у него строгий и смотрит холодно. А я и слова сказать не могу - боюсь, вдруг опять сошлют. И вроде понимаю, что такого быть не может, а всё равно страшно. Уже и жалеть стала, что всё это начала. Думала-то, к пенсии прибавку получу, а нам с сестрой по 3 тысячи рублей выплатили. Вот вам и реабилитация!».

ТОЛЬКО ЦИФРЫ

С 1917 года на территории Волгоградской области «раскулачили» 25 тысяч семей, выселили за пределы региона по национальному признаку 48 тысяч семей, репрессировали около 60 тысяч человек. Сегодня областная ассоциация жертв незаконных политических репрессий насчитывает около 10 тысяч человек.

Смотрите также:

• Матери и четырем детям, обгоревшим на пожаре, больше негде жить →
• Юный боксер за жестокое избиение отделался постановкой на учет →
• Селянку обвиняют в убийстве детей →