Волгоградским фермерам не дают дышать

Статья по теме

Цена зерна. Руководитель ЗАО «Семена» об урожае и надеждах

Считается, что в области 12 тысяч фермеров. Вместе с одним банком региональная ассоциация крестьянских (фермерских) хозяйств решила узнать, сколько их на самом деле. Подсчёт идёт третий месяц, и уже стало ясно, что владельцев этих самых хозяйств на пять тысяч меньше.

Спасите «мёртвые души»

Чтобы понять, откуда появились «мёртвые души», исполнительный директор ассоциации Сергей Бельский предлагает вспомнить события 20-летней давности. Отличные были времена для начинающих фермеров: их объявили спасителями Отечества и без ограничений давали льготные кредиты, снабжали дефицитной техникой и материалами. Вот тогда и набралось 12 тысяч крестьянско-фермерских хозяйств, которые до сих пор фигурируют во всех отчётах.

Надежд они не оправдали, поэтому льготы и прочие поблажки кончились. Уже к 2000 году фермеры оказались в том же положении, что и все. Многие бросили работу, но в статистических отчётах остались.

– У нас ведь не хотят открывать новые производства, а закрывать – тем более. Очень уж сложно, – напоминает Бельский. – Вот и получилось, что как юридические лица многие фермы давно скончались, а по отчётам живы и здоровы.

Валерий Денисов из Кумылженского района считается руководителем общества с ограниченной ответственностью сельхозназначения и главой крестьянско-фермерского хозяйства. Рассказывает:

– В начале 90-х в районе было 300 фермеров. Некоторые перешли на другие юридические формы, но даже вместе с ними фермеров осталось 130 штыков.

Главной причиной он считает одинаковые требования как к магнатам, так и к сельскохозяйственной «мелочи». Скажем, экологический паспорт для предприятий с многомиллионными оборотами и его маленькой фирмы стоит одинаково, от 100 до 200 тыс. руб.  

Второе дыхание фермерскому движению мог дать Федеральный закон «О развитии малого и среднего предпринимательства в РФ». Но не дал. Красной нитью сквозь него прошла идея о том, что фермеры пользуются большей гос­поддержкой, чем личные подсобные хозяйства. Разницу можно пояснить в трёх словах. Фермер – юридическое лицо, которое платит налоги, отчитывается перед государством и т.д. А владелец подсобного хозяйства, грубо говоря, это просто скотник на своём дворе или огородник. И он даже не знает, с какого боку подступиться к общению с государством в виде хозяйствующего субъекта. Но чтобы убедить его в выгодах фермерства, комитет по сельскому хозяйству и продовольствию обладминистрации выпустил цветастую методичку об этом. Самые убедительные доводы – деньги: за литр сданного молока фермеру доплачивают из областного и федерального бюджетов два руб., а личному подсобному хозяйству – 90 коп. За проданное из подворий мясо Родина не добавляет ни копейки, зато фермерам отваливает рубль за кило. И так во всём.

Сами с усами

– Заметна и разница в субсидировании, то есть возврате ставок по кредитам, – продолжает директор ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств. – Для личных подворий это до 9,25%, а для фермеров – 13,25%. Первым дают ссуды на срок до двух лет и не больше 300 тыс. руб., а фермерам – до десяти лет без ограничения суммы.

Так почему народ не валит в фермеры? Чтобы перешагнуть эту черту, надо иметь достаточно скота и земли. А таких подворий в области лишь около двух сотен, вот они и пополнили число фермеров. Других сдерживают не только число животных и угодий, но и невозможность реализовать продукцию. Сейчас в регионе пытаются организовать перерабатывающие кооперативы, которые будут закупать молоко и мясо. Причём силами самих фермеров, чтобы не платить перекупщикам. Дело идёт со скрипом. В Иловлинском районе это предприятие обанкротилось, хотя над ним бились два года. В Николаевском по сути возродили заготконтору советских времён, и людям это нравится, хотя от главной цели отклонились – получился всё равно посредник.

– Может, я скажу крамольные вещи, но фермер в западном понимании у нас не получился, – говорит Сергей Бельский. – Это кто угодно: помещик, управляющий, но только не европейский фермер. Там за него всё делает государство – оформляет кредиты, землю и новые производства. Ему приносят варианты, он подписывает документы и делает то, что хорошо умеет. То есть растит хлеб и скот. У нас этот человек заниматься производством не может. Он ведёт бухгалтерию, снабжение и реализацию. Любой скажет, что с удовольствием сел бы на комбайн, да некогда. Вместо работы в полях и коровниках ему надо встречать очередного проверяющего из Госпожнадзора, налоговой, Госсельтехнадзора.

Есть ли будущее у волгоградских фермеров, зависит от погоды и региональных властей. Так считает фермер Александр Егоров из Иловлинского района. Ведь почти все последние годы в области неурожаи, а обязательное страхование посевов ввели только что. По прежним договорам больше случаев невыплаты, стопроцентное же погашение убытков у страховых компаний крайне редкое явление. По крайней мере, для крестьян.

– А чиновникам на это наплевать, – считает Егоров. – К тому же сейчас власти взяли крен на крупные проекты, а каждый из них съедает все средства, что могли бы поддержать оставшиеся семь тысяч фермерских хозяйств.

Смотрите также:

• Забытый труд. Почему фермеров становится меньше, а чиновников - больше →
• «Я не воин, я земледелец». Почему фермерам лучше жилось в 90-е →
• У Киквидзенского района завидные перспективы →