Недавно по соцсетям пробежала тревожная новость: пропала 14-летняя Ирина Пивоварова из Ольховки. К поиску подключились волгоградские добровольцы.
О причинах детского бегства рассказывает Лариса Селянинова, председатель общественной организации «ВолгоСпас - поиск пропавших детей».
Не теряем надежду
- Лариса, известия о пропаже детей, кажется, приходят одно за другим. А сколько таких случаев в вашей практике? Ведёте статистику?
- Статистикой занимаются сотрудники полиции. А мы - их добровольные помощники, действуем по правилам, которые сами совместно с правоохранительными органами выработали. Но могу точно сказать, что на нашем общем счету - уже более трёхсот «потеряшек». Официально мы зарегистрировались как общественная организация в 2011 году, но поиски вели и до этого. Потом поняли, чтобы люди нам больше доверяли, нужно получить официальный статус, документы. У нас есть соглашения со всеми подразделениями по делам несовершеннолетних области. Сейчас костяк организации состоит из десяти человек. В основном это молодые женщины - с детьми, с семьями. Некоторым помогают мужья, но всё-таки основная работа - на женских плечах.
- А что заставило вас погрузиться в поисковую работу?
- Началось это ещё в 2010 году, когда пропал Максим Королёв. У нас с мужем трое детей, мы представили, что сами окажемся в такой же ситуации, и решили, что должны помочь. Я позвонила по телефону, указанному в ориентировке, и сказала, что хочу участвовать в поисках… Четырёхлетний Максим жил с родителями в хуторе Котовском Урюпинского района. Однажды утром он вышел со двора и пошёл встречать родителей, которые возвращались с рынка. Там всего четыре улицы, через хутор проходит дорога, которая упирается в турбазу, дальше уже не проехать. С другой стороны - дорога на Урюпинск. А кругом лес и степь. Во время первых поисков триста человек сплошной стеной прочесали там всё. Через год мы в лесу пытались найти хотя бы останки. Ничего… Мы просчитали весь путь Максимки, который он должен был пройти до «маршрутки», на которой приехали родители. Не хватило каких-то четырёх минут… Все мы до сих пор надеемся, что Максим жив. Реагируем на каждый звонок о том, что где-то видели похожего голубоглазого мальчишку-блондина. Выезжаем, проверяем информацию. Но он до сих пор не найден.
В знак протеста
- Большинство «потеряшек» всё-таки находятся?
- К счастью, да. На поиски малышей бросаются все, кто могут. А вот с подростками сложнее. Несколько лет назад в Камышине пропал десятиклассник. Опросили всех его друзей, было заметно, что они что-то недоговаривают. Просила их: ребята, скажите правду - молчали. Через несколько дней мальчишку нашли мёртвым в лесопосадке. Оказалось, школьники вместе там что-то покурили, парень упал, изо рта пошла пена. «Друзья» испугались, убежали, а признаться страшно - их же и накажут. Вызвали бы «скорую» - может, и жив бы остался. Но и взрослые проявляют жуткое равнодушие. Два года назад из детского сада ушли детки четырёх - пяти лет. Они прошли почти десять километров, переходили дорогу! И никто не остановил, не спросил, куда они идут. Обнаружили их сотрудники полиции. Вот в таких случаях становится страшно: что же с нами происходит?
- Малыш может потеряться. Но подростки почти всегда из дома уходят сами. От чего же они бегут? От родителей-алкоголиков?
- И от этого тоже. Но бегут и из относительно благополучных семей. Часто - из-за ссоры. Помню, девочка ушла из дома в знак протеста: мама не пустила её на концерт любимой рок-группы. Беглянку нашли, но побеги продолжались. Ничего плохого в поведении дочки изначально не было - она всего лишь хотела пойти с друзьями на концерт. Но мама была непреклонна. И это лишь усугубило ситуацию, ведь убежав девочка попала совсем в другую среду и начала общаться уже с другими людьми… Очень часто ребята бегут из интернатов. Причём бегут группами - по четыре, восемь человек, иногда даже не договариваясь об этом. Кого-то обижают старшие дети, кто-то не может найти общего языка с воспитателями, кому-то нужно больше свободы. Бродяжничают, ночуют в подвалах. Но случается, и дети из «нормальных» семей ночуют в подъездах. Однажды мы искали мальчика в Волжском. Он два дня жил в подъезде, и никому не было до этого дела. Потом он что-то употребил, упал, сильно ударился головой и умер. И только после этого жильцы сообщили в полицию.
Охота к перемене мест
- А случалось вам искать заядлых путешественников, которых манит дорога?
- Такие ребята дают о себе знать по весне, как только потеплело - пускаются в бега. Это «дромомания» - страсть к перемене мест. Часто встречается у подростков, но с возрастом проходит. Есть у нас знакомый по имени Роман. Сколько раз он уходил из дома - трудно сказать. Он именно уходил, мог пешком пройти весь Волгоград, однажды дошёл до Иловли. После того как ему исполнилось 18 лет, он в последний раз ушёл из дома. Нашел его отец. Был февраль, холод ужасный. Ромка отморозил ноги, пришлось ампутировать.
- Говорят, что волонтёры стали подключаться к поискам, потому что полиция не справляется. Это так?
- Вовсе нет. Полиция действует профессионально, другое дело, что обывателю многого со стороны не видно. Я общалась с такими полицейскими, которые за считанные часы находили детей в других регионах. Бывает, что родители, боясь огласки, не заявляют до последнего в полицию. И напрасно - время уходит, и есть риск, что ребёнка найдут слишком поздно.
- Получается, никто из родителей не застрахован от этой беды? Что же делать?
- Будьте внимательны к своим детям, особенно сейчас, летом, когда у них появилось больше свободы. Общайтесь с ними, но делайте это ненавязчиво. Ведь многие бегут даже не от жестокости, а для того, чтобы ощутить себя «свободными». Улица принимает их всех, но выживает там далеко не каждый.
Волонтеры Волгограда вернулись из Крымска 
Волгоградка напомнила, каково быть женой врага народа 
Сталинград: «Убитых никто не считал» 
Что пугает детей и взрослых? 
Волгоградца, убившего бомжей, подозревают в сатанизме