Анатолий Скрипкин, известный учёный-археолог, профессор ВолГУ, рассказывает о том, как изменилось отношение к серьёзным археологическим изысканиям, и о том, почему бизнес вытесняет науку.
«Новые амазонки»
«Сергей Новицкий, АиФ-Волгоград»: Анатолий Степанович, сегодня появляется много публикаций на тему «Низовья Волги и Дона - родина амазонок, наследниц сарматов». Насколько серьёзны подобные параллели?
Анатолий Скрипкин: Амазонки - это один из популярных образов греческой мифологии. Греческие предания связывают происхождение савроматов с этими легендарными женщинами-воительницами. Сейчас как только просочится информация о том, что при раскопках было обнаружено сарматское женское погребение с мечом, так люди, далёкие от науки, но мнящие себя историками, начинают публиковать фантастические статьи об амазонках в нашем крае. Хотя существует много объяснений того, с какой целью мог быть положен меч в женское погребение. Общество савроматов и сарматов было патриархальным. По письменным источникам, в подавляющем числе случаев предводителями сарматов были мужчины. Те «специалисты», которые публикуют фантастические статьи об амазонках в наших краях, понятия не имеют об истории как науке. Параллельно с развитием исторических знаний развивалась такая отрасль научных знаний, как источниковедение, составной часть которого является критика источников, выработка методов анализа источников. Это надо знать и этому надо много учиться. А публиковать сенсации без должного исторического анализа - это удел фальсификаторов или дилетантов.
Получается, кому-то выгодно жонглировать исторической наукой, «взрывать» общественный интерес дутыми сенсациями. Вот пример. С конца прошлого века и в течение нескольких лет у станицы Трёхостровской в Иловлинском Задонье археологическая экспедиция ВолГУ начала исследовать археологического объект, предварительно отождествлённый нами со святилищем эпохи поздней бронзы. Объект исследован примерно на один процент. Данный объект ещё бы исследовать и исследовать. Но вокруг него устроили «шоу» под лозунгом «На Дону найден наш ответ британскому Стоунхенджу» или «Трёхостровское святилище - вход в Шамбалу». Всё это, мягко говоря, антинаучно.
Плюсы и минусы
- Как изменилась археологическая наука по сравнению с советскими временами?
- Каждое время несёт в себе и плюсы, и минусы. Во времена СССР «открытый лист» на право проведения раскопок оперативно выдавал Полевой комитет Института археологии АН СССР, который заверялся Министерством культуры. Административных проволочек было меньше. Была и эффективная система оценки качества работы археологических экспедиций, проводивших исследования в любой точке страны - от среднеазиатских пустынь до Заполярья. Плюс был очевидный и в том, что ранее практиковалась долговременная работа экспедиций по исследованию памятников в конкретном районе. В таких экспедициях за многие годы формировался единый коллектив исследователей, разрабатывалась определённая научная тематика, в них работали аспиранты, проходили практику студенты, специализирующиеся на археологии. Такие экспедиции являлись своеобразными академиями по подготовке молодых кадров. Сейчас же появилась масса частных бизнес-структур, ориентированных исключительно на археологические раскопки в зонах новостроек. Причём чем масштабнее такие работы, тем привлекательнее они для таких «частников», готовых участвовать в многомиллионных тендерах. Реализуется масса строительных проектов в регионах с богатейшим историческим и археологическим прошлым - в Подмосковье, в Поволжье, на Дону и на Кубани. На Таманском полуострове, где сейчас строится мостовой переход в Крым, находится большое количество археологических памятников разных эпох. Огромные площади земельных участков вовлечены в строительство, предстоит большой объём земляных работ. Законодательством в зоне таких строек предписано предварительно провести масштабные археологические изыскания. На эти цели выделяются весьма приличные средства…
- Что же в этом плохого?
- Плохо то, что большинство подобных «археологических организаций» на самом деле являются всего лишь посредниками, у них нет специалистов. Выиграв тендер, они начинают искать непосредственных исполнителей, но уже за другие деньги, на порядок меньше. В таких случаях коллектив экспедиций носит случайный характер, это обычно экспедиции на один раз. Серьёзная подготовка специалистов в таких условиях невозможна. Понятно, что и работу такие экспедиции ведут поверхностно. Ресурсы, направляемые на археологические исследования, на самом деле оседают в частных организациях. При такой системе очень неуютно чувствуют себя вузовские археологические центры, поскольку выиграть конкурс, не нарушая морально-этических норм, а зачастую и закона, невозможно.
В СССР существовала чёткая иерархия научных центров и научных школ со своими лидерами, авторитетами, учениками, которые всегда имели приоритет в археологических исследованиях. Кстати, у нас в Волгограде в начале 90-х годов прошлого века при комитете по культуре администрации Волгоградской области создали областной научно-производственный центр - структуру, призванную охранять и беречь историческое наследие, разрабатывать охранные документы и регламенты по конкретным объектам, памятникам истории и археологии. Задумка неплохая, но на практике всё получилось, говоря словами известного политика, «как всегда». Бюджетная структура вместо помощи исследованиям активно бросилась зарабатывать «внебюджетные» средства и сегодня погрязла в скандалах с коррупционным душком.
Кризис научной мысли
- Получается, серьёзная наука теперь в тупике?
- Ситуация в региональной археологической сфере сейчас достаточно сложная.
Специализированные лаборатории в ВолГУ и ВГСПУ находятся в незавидном положении. Даже археологическую практику студентов-историков, которая значится в учебном плане, стало сложно проводить. Горько это осознавать, учитывая, что наша волгоградская археологическая школа именно в последний десяток-другой лет обрела черты самостоятельной научной школы и является уважаемой в масштабах страны. Сарматоведческая школа нашего университета - это десятки учеников, которые активно занимаются научной работой в стенах собственного университета, а также в ряде других археологических учреждений страны. Частные археологические учреждения не готовят научные кадры, а слабеющая база наших университетов приводит к сокращению подготовки археологов.
- Возожно, кризис археологической науки характерен для всех стран с рыночной экономикой?
- Мне со студентами довелось участвовать в археологических изысканиях в штате Пенсильвания (США) по приглашению Менсфилдского университета. Там все согласования на обследование и производство археологических работ подписывала профессор вышеназванного университета, которая является дипломированным археологом, на которую и были возложены эти обязанности. У нас же существует куча чиновников, а действенного учёта и охраны археологических памятников нет. В нашей области из года в год распахиваются сотни древних курганов, водохранилище разрушает Водянское золотоордынское городище, на известном Царевском городище организованы свалки мусора. Куда «плыть» дальше?!
- Что, по вашему мнению, необходимо сделать для реальной охраны археологических памятников?
- В своё время существовало Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры, в каждом районе Волгоградской области был его представитель, у которого была картотека на памятники, и он их периодически объезжал, смотрел, в каком они состоянии, старался принимать меры к усилению охраны. Сегодня, вероятно, нужны какие-то дополнительные меры для организации охраны - специальные региональные законы, штат охранных специалистов. Иначе мы эти памятники просто потеряем. А ведь речь идёт об объектах исторического наследия зачастую мирового масштаба.
Волгоград выживает своих Кулибиных за границу 
Пора растить «своего» туриста 
Физик Сергей Борознин: «С помощью нанотехнологий усовершенствовали асфальт» 
В волгоградской науке остались только фанатики 
История – не Диснейленд. Как спасти волгоградские артефакты от разграбления