акой большой подводной экспедиции в нашей области ещё не было: три дня дайверы из разных городов исследовали дно Волги у Ерзовки в поисках затонувших кораблей. К нелёгкой глубинной работе прикоснулся корреспондент «АиФ – Волгоград».
Не забыть бы дышать
Руководитель экспедиции Александр Ёлкин живет из Тольятти. Рассказывает, что клуб, который занимается поисками затонувших кораблей, энтузиасты своего дела создали через Интернет. Люди собрались отовсюду: из Керчи и Белгорода, Москвы и Краснодарского края, его родного города и теперь вот – Волгограда. До этого работали на Азовском и Чёрном морях. За 27 экспедиций нашли, обследовали и описали множество затонувших судов. Останки наших моряков дайверы не трогают, ни к чему тревожить братскую могилу. Берут документы и вещи, которые помогают определить владельцев и обстоятельства гибели. Сейчас подводники взялись обследовать Волгу. Ерзовку с Татаркиным заливом возле неё выбрали не случайно: во время войны на этом месте была балка, в которой формировались части из пополнения с левого берега.
– По нашим сведениям, здесь на дне лежат 12 судов, на которых перевозили живую силу и грузы, – говорит руководитель экспедиции. – Пока что нашли только одно – нефтеналивную баржу «Обь».
Обнаружили её с помощью гидролокатора бокового обзора. Этот уникальный прибор покрывает дно полосой в 300 метров. Баржа лежит на страшной для реки глубине 35 метров.
– Вода – 12 градусов, обжигающе холодно. Видимость – метр-два, кромешный мрак, ты будто слепой. Страшно, – делится дайвер из Сочи Олег Кожура.
Если прибор не может показать детали, их надо ощупать. Занятие не очень приятное: баржа развалилась на обломки, заросшие ржавчиной и илом по верхнюю палубу. Руками «осмотрели» остатки леерного ограждения и люки. Останков людей пока не обнаружили. Ещё не факт, что их нет – кости может скрывать ил.
– Ещё там много обрывков рыбацких сетей и перемётов с крючками. Можно зацепиться и навсегда остаться на дне, – добавляет Наталья Малышева из Тольятти.
Наслушавшись этих ужасов, я не сдаюсь и прошу разрешить нырнуть к барже. Руководство экспедиции ни в какую: «упасть» на 35 метров без подготовки – безумие. К тому же такая глубина здесь по сложности приравнивается к сотне метров на Красном море. А на меньшей попробовать всё-таки разрешили. Рядом с опытным инструктором. Им оказался Владимир Селивёрстов, в молодости служивший на подлодке.
Самое главное, не забывать дышать – от массы впечатлений у новичков это случается. Выходить из воды на поверхность нужно не быстрее маленьких пузырьков воздуха.
– Именно маленьких, – напутствует Селивёрстов. – Это аварийная скорость перехода. Быстрее нельзя: будет баротравма лёгких.
– Типа кессонной болезни?
– От кессонной умирают, но редко. Здесь гораздо опаснее.
Примеряю гидрокостюм. Наверное, легче кимоно надеть, чем эту микропору. На пояс – груза, без них всплывёшь, как Буратино. Десять килограммов свинца всё время сползают к ногам, еле закрепил. Не успел отдышаться, как за спиной оказался акваланг весом в два десятка кило. Шлем, маска и ласты на месте, но зайти в воду удаётся только задом на карачках, если можно так выразиться.. Учимся погружаться рядом с инструктором. Маска и загубник лежат вроде бы плотно, но почему-то пропускают воду. Выныриваю раз, другой, третий, малость нахлебавшись. Вроде научился. Поплыли?
Рядом с бычками
Шевелю ластами рядом с Селивёрстовым. Глубина пока не очень, дно видно. У самых камней шевелят плавниками бычки, в гидрокостюме почти не холодно, но по мере удаления от берега возникают три чувства. Маленькая гордость, что осмелился залезть в эту душегубку, большой страх и такое же недоумение: чего ради пытаешь судьбу в этой мути, когда наверху столько света и чистого воздуха? Может, и вовремя в рот попала небольшая порция воды – срочно всплываю, забыв о маленьких пузырьках и распространяя вокруг огромные пузыри. Срываю маску, дышу глубоко и счастливо: выжил! Рядом появляется Селивёрстов и понимающе спрашивает:
– Что, к берегу? Ну, давай, а я ещё поплаваю.
И снова уходит на глубину. А я выползаю, согнувшись под тяжестью снаряжения, цепляясь ластами и вспоминая рассказы дайверов, как легко пропасть новичку, запутавшись в рыболовной сетке. Опытный ощупает себя, поинтересуется запасом времени, достанет нож и обрежет путы. А салага запаникует, задёргается, с него слетит маска – и можно не продолжать.
Оказывается, страх на глубине испытывают все подводники, так что зря я себя корил. Это естественное чувство и даёт возможность сберечь себя. Зачем тогда лезут в эту преисподнюю? Все ведь благополучные люди – бизнесмены, врачи, юристы, есть даже директор завода.
«Под водой совершенно другой мир», – уклончиво объясняет Селивёрстов. Но я теперь знаю причину этой тяги: сильнейшие ощущения. Не зря говорят, что погружаться опаснее, чем прыгать с парашютом. Люди здесь и в самом деле смелые. У Олега Кожуры, например, орден мужества и медаль «За отвагу» с Чеченской войны. Ну, а поиск пропавших кораблей придаёт этой страсти благородную окраску. Вот и сейчас все собранные данные передадут в архив и историкам. Так и прояснится судьба баржи «Рутка», буксирного парохода «Смоленск», которые тоже лежат под Ерзовкой. Подводники знают, что где-то здесь затонул пароход «Иосиф Сталин» с 1200 беженцами на борту. Дайверы утверждают, что обнаружили обломки от него, значит, сам корпус где-то рядом.
– Будем обследовать ниже по течению, как только прекратится массовый сброс воды, – говорит инструктор по подводному плаванию Сергей Цыпкин из Волгограда. Координаты объектов есть, начнём нырять, делать подводную съёмку и восстанавливать историческую картину.
Со дна Желтого моря подняли затонувший корабль 
Волгоградцы будут искать 15 затонувших теплоходов 
В Ерзовке ликвидировано ТСЖ 
Модель Наталья Водянова подарила Урюпинску корабль 
Волгоградские ныряльщики продолжают исследования загадочного парохода