Константин Фирсов из тех учёных, кто успел сполна захватить и советскую эпоху, и хорошо повариться в рыночной каше. Зрело сравнивая вузы и НИИ прежней эпохи и новых времён, он анализирует их плюсы и минусы. Отрицательных оценок сейчас больше. Кажется, исчез и пока не найден стержень, ради которого люди науки шли на костёр или против всемогущей бюрократии. А ведь Россия всегда была богата изобретательными людьми. Есть и сейчас умельцы, которые могут не только телевизор починить, а даже электромобиль своими руками собрать.
Без очков и за границей
– Даже молодые знают комедийного Шурика, который изобрёл машину времени. Плохо одетый, с маленькой зарплатой и в больших очках – такой был молодой учёный в глазах толпы. Интересно, как он выглядит сейчас?
– Современный молодой учёный, к сожалению, работает не в нашей стране. Несколько моих талантливых учеников из Томска сейчас живут в Англии, Канаде, Франции. То же самое в учёной среде Волгограда. Ситуация типичная, и дело не только в зарплате. А в первую очередь в организации научных исследований. Английские коллеги показали мне отчёт о своей работе за три года – три страницы текста. Аннотация и список опубликованных статей, вот и всё. У нас за госконтракт на два года я подготовил отчёт на 600 страницах. Речь шла о сумме в два миллиона рублей. Писал я его не один месяц, отвлекаясь от основной работы.
Огромная сложность – купить любое оборудование. Обязательно нужно проходить процедуру конкурсов, которые организованы таким образом, что выигрывает предложивший более низкую цену – часто в ущерб качеству. Даже компьютер невозможно взять той фирмы, которой доверяешь. Часто бывает так: добьёшься контракта на поставку оборудования – а деньги на обслуживание не предусмотрены. А ведь практически всегда нужны дополнительная комплектация, расходные материалы, да и инженеры, которые будут этим заниматься. Естественно, у нас ничего такого нет.
Кандидат наук в РАН получает 20–25 тыс. руб., в обычных университетах специалист с этим званием имеет 15 тыс.
Правда, если он активно занимается наукой и получает гранты, зарплата увеличивается вдвое, втрое.
– Недавно к нам в редакцию приходил инженер, который пытается доказать, что температура горения топлива в двигателях завышена, поэтому треть его теряется. Есть и свидетельство на изобретение, а внедрить не может. Что, такова судьба современных Кулибиных?
– Эти люди ничего не родят. Сейчас ускоренно создаются новые технологии – на основе фундаментальных наук, а время одиночек давно прошло, если оно когда-нибудь и было. Наука и техника вышли на такой уровень, что для чего-то нового нужны огромные вложения денег и очень высокая квалификация не только учёных, но и инженеров, которые им помогают. То есть требуется инфраструктура науки. Она тянет за собой производство, а то, в свою очередь, стимулирует развитие науки. В своё время наш институт занимался разработкой оптического газоанализатора для газоперекачивающих станций. В состав прибора входят оптические фильтры диаметром 1–2 см, на которые на заводе напыляли 10–12 слоёв разных материалов с толщиной слоя 0,1–0,2 микрона. А прибор – простейший! Что уж говорить о сложных машинах.
Эксперимент напополам
– Беда в другом. По-прежнему медленно, практически не идёт внедрение изобретений. Скажем, в Израиле для этого есть венчурные фонды, где можно получить деньги на создание разработки. Представляешь бизнес-план, собираешь команду и приступаешь к реализации проекта. Если два раза потерпел фиаско, деньги больше не получишь. У нас эту систему пробовали внедрить лет 15 назад, но под неё нет законодательной базы. Да и промышленность не работает – куда внедрять? К тому же на заводах мало высококвалифицированных рабочих – токарей, слесарей и т.д. Даже если появится научная разработка, негде осуществить её практически.
Поэтому занимаемся в основном теоретическими исследованиями. Недавно с немецкими коллегами проводили в Германии совместные исследования. Мы разрабатывали модель взаимодействия излучения с воздухом. Работа представляла интерес для лучшего прогнозирования климата во всём мире. А у себя мы этого сделать не могли – оборудование для эксперимента стоит 400 тыс. евро.
– Новой панацеей объявили нанотехнологии. Чем они могут помочь нашей глубинке?
– Уже помогли. Оглянитесь: тонкие экраны телефонов и мониторов – это тоже результаты. А начинались все эти технологии полупроводников у нас в стране. Мы показали возможность – американцы использовали. По некоторым оценкам, около миллиона наших наиболее талантливых и образованных специалистов выехали в западные страны. Там они освоили современные технологии, культуру производства. И если бы у государства были деньги, их вернули бы назад.
Вообще же начинать нужно со школы. У нас с этим жуткая проблема – даже в вуз люди приходят с низкой подготовкой. Уже в начальных классах нарушены нормы и принципы, которые были в старой школе. Новые учебники составлены без учёта возрастной психологии, поэтому дети не могут их освоить. Основы мышления закладываются в начальной школе, поэтому наша система образования приближается к американской, а 20% выпускников школ США не могут понять смысла прочитанного.
Если раньше у школы была одна цель – научить ребёнка, то сейчас у учителя слишком много задач. У него тоже огромная отчётность, и основная цель школы размывается.
Термояд протии вакуума
– Несколько лет назад все волгоградские газеты писали о Леониде Пятове – человеке-компьютере, которому внеземной разум якобы слил информацию о будущем землян. Пятов утверждает, что Россия сделает прорыв, научившись извлекать энергию из вакуума. Так где мы сможем по-настоящему заявить о себе?
– У нас были хорошие космические технологии, но база теряется очень быстро. Есть люди, которые становятся носителями научных идеологий, они создают свои школы и направления. Когда уходит лидер, направление разваливается. Это случилось и у нас. Специалисты пока ещё есть, их нужно удержать, привлечь к работе на приоритетных направлениях, то есть в ракетостроении, нанотехнологиях. А из вакуума сегодня ничего не возьмёшь, нет таких технологий и пока не предвидится. Нам бы управляемый термояд освоить, и тогда проблемы с энергией сразу бы кончились. Ресурс бесконечный.
– Если так плохо с прикладной наукой, то, может, спасёт фундаментальная? Уж она-то у нас на высоте была всегда.
– В Волгограде наш институт – один из лидеров по уровню исследований. Лишь за год мы получили с десяток грантов Российского фонда фундаментальных исследований. Наши теоретики работают в тесном контакте с западными коллегами. Мы проводим исследования, а европейские или американские учёные обеспечивают нас экспериментальными данными. Но всё это – работа на будущее, которое видится в развитии новых технологий. Тот же газоанализатор мы сделали за несколько месяцев, потому что был огромный теоретический задел, который использовали на практике.
Сейчас анализируем работу американских фотометров – приборов, которые определяют состав атмосферы. Оказалось, у них не совсем правильная методика определения содержания паров воды. Нам есть что предложить для корректировки, потому что есть соответствующие теоретические наработки.
Средний возраст сотрудников института – около 40 лет. Да и во всём университете достаточно молодых кадров, а 30–40-летние – основная тягловая сила в науке. Сейчас много экзотических институтов предлагают обучение, но могу дать совет: идите туда, где есть высококвалифицированные специалисты, признанные не только в нашей стране, но и за рубежом. Для этого нужно всего лишь посмотреть на сайтах вузов список публикаций ведущих преподавателей.
И ещё: какое выбрать образование, фундаментальное или прикладное? В смутные времена самые умные люди вкладывали деньги в фундаментальное, потому что человек, получивший такое образование, научился самому главному – самостоятельно добывать знания.
ДОСЬЕ
Константин Михайлович Фирсов. Окончил Томский государственный университет, работал в институте оптики атмосферы Сибирского отделения РАН. Занимался вопросами, связанными с переносом излучения в атмосфере, распространением лазерного излучения. Директор Волгоградского физико-технического института ВолГУ. Доктор физико-математических наук, автор более ста научных работ. Женат, сын – кандидат физико-математических наук, двое внуков.
Смотрите также:
- Волгоград vs Москва. Как построить успешную карьеру в родном городе →
- В волгоградской науке остались только фанатики →
- Пляж как студенческая аудитория →