Погорельцам завидуют односельчане

Таких затрат на погорельцев Россия никогда не знала, это надо честно при знать. Зато беда не сплотила, а расколола общество. Речь идет о простой и повсеместной зависти к пострадавшим.

   
   

Коттеджи раздора

Казалось бы, жителям уцелевших домов Русской Бундевки не к чему сравнивать себя с погорельцами. В этой части Рудни всегда селились те, кто не может без хозяйства, а переселяют пострадавших из поймы на глинистый косогор, где долго ничего не будет расти. И всё равно мэр Рудни Ольга Воронина говорит, что чувство зависти доползло и до этого бугра:

– Пытаемся сгладить напряжённость. Помогаем  тем, у кого остались старые дома.

То же самое наш корреспондент слышал в наполовину сгоревшей и наполовину уже отстроенной Лапшинской Котовского района. И это несмотря на четверых погибших в огне и полный разор десятков крепких домов. Может быть, чуть слабее недобрые разговоры в Дворянском Камышинского района, да и то потому, что коттеджи погорельцам строят в соседнем селе Весёлом. Ближе к сдаче они в Александровке Жирновского района – 18 ноября их начнут заселять. Стало быть, и зависть к несчастным здесь в самом разгаре.

Вот они, как на параде, эти коттеджи радости и раздора. На пепелищах всем места не хватило, поэтому на окраине села вырос целый посёлок. Александровка и так не бедная, как-никак, на нефтяной окраине. У всех газ, вода, много добротных домов. Но то, что строят по федеральной программе, не укладывается ни в одной завистливой голове. Вид и расцветки слишком красивые, хоть глаза закрывай. Внутренняя отделка коттеджей под ключ почти европейская, её дополняют стиральная машина, холодильник и телевизор. 

– Дома со всеми удобствами, с системой канализации ЮБАС – такие используют на Рублёвке, – продолжает перечислять достоинства глава сельского поселения Александр Шевченко. – Всё перерабатывается на месте, а воду снова можно использовать.

   
   

Говорят – даже пить. А для мытья или полива она точно годится, не зря агрегат стоит 80 тысяч рублей. Ну как не зариться тем, у кого водопровод насквозь проржавел?

Директор муниципального учреждения благоустройства Руслан Алекперов рассказывает, что даже здесь пожар расколол сельчан:

– Переулок Берёзовый сгорел наполовину. Теперь в одной части проложили новые трубы,  другую так оставили, хотя водоводу пятьдесят лет. То же самое на улице Кленовой.

Не очень рад Алекперов и коттеджу, что ему как погорельцу строят за федеральные деньги. Он такой же, как у всех, и даже лучше – 92 квадратных метра общей площади. Но пропала у Руслана двухъярусная вилла с мансардой, которую он строил вокруг купленного небольшого дома. Выходит, потерял два дома, а дают один. Ещё угнетает,

что соседская семья жила в маленькой халупе, а ей отвалили коттедж в 110 метров.

– Ведь там шесть человек, а у нас – меньше. Хотя я всё сам строил, – не может успокоиться Алекперов.

Александровка – город контрастов

Если уж здесь обида, что думать Александру Плыкину? Говорят, Садовую улицу он спас один. Огонь был страшный, шёл верхом и низом при ветре 35 метров в секунду. Легко перешагнул через Медведицу и сразу загулял по селу. Люди не знали, куда бежать – казалось, пламя давит со всех сторон. 115 дворов, почти все в центре села, горели одним огромным костром. Такая же судьба ждала и Садовую, первые шесть домов уже слизало огнём, но тут на его пути встал Плыкин. Бился всем, что попало под руку, – сапогами, лопатой. Запросто мог погибнуть, но победил. Теперь ему вместо награды шепоток за спиной: «Зачем тушил – теперь всем дали бы коттеджи, а то так и будем ютиться в хибарах».

Федеральный подход к погорельцам тоже подливает масла в душевный пожар. Рассказывают, в Руднянском районе в погибшей хатёнке было прописано десять человек, и им такую виллу отгрохали, мама, не горюй. В Александровке у некоторых сгорели мастерские, гаражи, машины, хозпостройки – а им дали по 35 тысяч. Так судьба обошлась и с семьями Юрия Гурчева, Владимира Карева, Владимира Малькова. Вряд ли мы увидим их подписи под коллективной благодарностью партии, правительству и лично главе районной администрации. Хотя такое письмо есть.

Самое интересное, что недовольство идёт из довольно зажиточных домов. На один из таких и показывает погорелец Виктор Ерёмченко:

– Чёрной завистью завидуют. Чем богаче, тем жадней. Так и говорят: «У тебя сгорела гнилушка, а дали красоту». Я не спорю. Три комнаты, ванная, туалет – я бы со своими силами и средствами так никогда не отделал. Но лучше бы ничего этого не было…

Дело не в сгоревшем мотоцикле, сене и курах. А – в своём, нажитом целой жизнью. Вот как это выразила Татьяна Бурмистенко:

– У мамы и сестры всё сгорело, и никто нам не вернёт то, что своими руками построил отец. Его нет уже 18 лет, а дом, баня, гараж стояли крепко. Золото был человек.

Людмилу Желонкину я встретил с пакетами в обеих руках:

– Мамин дом тоже сгорел. Так и ношу ей, сегодня покрывала, завтра – посуду. Никакого коттеджа не надо.

Кстати, сама обитает в старом домике на два хозяина. Наверное, тоже досадно, что молодые семьи, жившие с родителями в сгоревших домах, теперь получают отдельные коттеджи? Людмила не хочет травить душу даже по этому поводу:

– Что есть – оно моё. И спасибо ребятам, которые отстояли село, – Владимиру Урюпину, Юрию Шкарпетину, Александру Дубровину. Многим.

Участник войны Иван Гайворонский очень рад, что у него сгорел только сарай и гуманитарная помощь не положена:

– Каждый день погорельцам что-нибудь привозят. То за тем иди, то за этим. Целая канитель. Не хочу.

Наверное, он тоже знает, что до сих пор старики-по­горельцы живут в профилактории нефтяников в райцентре. А ведь у некоторых в Александровке есть дети с уцелевшими домами.

Смотрите также: