Последний путь к спасению

Статья по теме
«Я не опасна». Молодая мама рассказала о жизни с ВИЧ-инфекцией
   
   

В хоспис заходил со сложными чувствами – уж больно тонко здесь ожидание смерти. Казались бессмысленными и этот парк с деревянными фигурами, и само здание санаторного типа с его чистотой и рыбками за стеклом.

По домам и назад

Стоит ли что-то делать, если на самом верху уже всё решено? Главврач Татьяна Бушева уверена: стоит. О том говорит и первая заповедь: «Хоспис – не дом смерти. Это достойная жизнь до конца». Таких предписаний здесь 17. Одни напоминают медикам, что работают с живыми людьми, только те умирают раньше. Что надо не судить, а помогать. И если пациента нельзя вылечить, то это не значит, что для него ничего нельзя сделать. Другие заповеди более конкретны: ты должен принимать от пациента всё, вплоть до агрессии; не стой над больным – посиди рядом; говори правду, если пациент её хочет и готов к ней.

Сейчас здесь 70 пациентов, а вообще учреждение рассчитано на сто мест. Просто многие боятся самого слова «хоспис», а зря. Помимо привычного онкологического отделения есть терапевтическое для тяжелейших больных, которых выписывают из других учреждений умирать с сердечной патологией или почечно-печёночной недостаточностью. В неврологии лежат после инсульта, в отделении педиатрии – с ДЦП. Короче, все, кто нуждается в особом лечении и таком же уходе. Так что здесь поток. Куда только?

– В основном домой, – успокаивает главврач. – А онкологические больные, которые закончили свой путь, у нас достойно уходят из жизни.

Для того и другого здесь предусмотрели малейшие детали. Даже кормят иначе: пациентам с раком языка всё измельчают блендером, мясорубки – с двумя ножами для приготовления пищи больным с опухолями в ротовой полости, гортани или желудке. Или для подачи кашицы через зонд.  

Заместитель главврача Валентина Немова говорит:

   
   

– Совсем недавно был у нас один пациент, все считали его безнадёжным. Помимо сердца ещё куча болезней. Привезли в коме, а у нас заговорил, прибавил в весе и начал ходить. Выписали в нормальном состоянии. Мужчине 61 год, ещё повоюет.  

Заведующий терапевтическим отделением кандидат медицинских наук Василий Паничев подтверждает, что решающее слово – за уходом и навыками выхаживания тяжёлых больных. Из больниц их обычно выписывают из-за нехватки кадров, а здесь смогли создать такую атмосферу, таких подобрать людей, что приговорённые к смерти живут и живут. С удовольствием вспоминает 38-летнюю фермершу из Иловлинского района. Её привезли с таким сложным диагнозом, что дальнейший путь виделся только на погост. У докторов хватило ума и терпения за две недели поставить её на ноги.

– Она и сейчас работает, привозила нам арбузы, – с тихой гордостью вспомнил зав. отделением. Он признаёт, что хоспис многих пугает. А зря – это может быть единственный путь к спасению. Поступают сюда со страхом, а уходят – благодарят.

Нерентабельные дети

Паничев ни словом не упрекнул родственников, хотя многие отправляют сюда своих лишь потому, что уход и лечение – бесплатно. Медики заменяют близких.

Когда привезли сюда, 72-летний Пётр Иванович Супрунов не вставал. А сейчас начал ходить с палочкой, зажили раны. Достал губную гармошку:

– Какую сыграть?

Я махнул рукой: давай «Окрасился месяц багрянцем». Полились чистые звуки, от которых так хочется жить. А потом Пётр Иванович рассказал, что собирается задержаться на этом свете ещё пять лет, отдать замуж внучку и повозиться с правнуком. Интересно, что бы он сделал для персонала, были бы возможности?

– Зарплату бы поднял, – сразу нашёлся пациент. И в самом деле, ставка высокооплачиваемого зав. отделением – 5600 рублей, медсестры – четыре с чем-то.  

Тяжелее всего в детском отделении. Мальчики и девочки растут, но так и остаются в колясках.

– Два раза в году здесь лежим, – поясняет Людмила, мама одного больного из Палласовки. – В других клиниках нас признали нерентабельными и нигде не принимают. Жизнь для нас –только в хосписе, и мы этого слова давно не боимся.

Смотрите также: