Во время бомбежек Рая Алмаева просила куклу не плакать

Фото: из врхива «АиФ» – НП»

В детских воспоминаниях абсолютная беззащитность, абсолютный страх и в то же время, абсолютная вера в то, что, как в сказке, всё кончится хорошо. И у них всё произошло именно так. Но это неимоверное, ничем не объяснимое везение не смогло спасти их от груза воспоминаний.

   
   

Война, увиденная глазами ребёнка. Сегодня, спустя 70 лет, мы тоже сможем взглянуть на неё. И увидеть то, что увидели тогда девочки Галя Челпанова, Рая Бондарева и Рая Алмаева, – смерть. 

Сталинградский день рождения

Раиса Фёдоровна Бондарева родилась 2 февраля. В 1939 году это был обычный день. Ровно четыре года спустя левитановский голос возвестит об окончании великой битвы на Волге, переломном событии в истории Второй мировой войны.

– Фронт к нашему посёлку Бекетовскому подошёл в начале сентября. Немцев остановили на высотах в нескольких километрах от города. Рядом была Сталинградская ГЭС, на которой работал мой отец, бомбили в основном её. Бомбоубежищ не было, и налёты мы пережидали прямо в домах. Сидели, замерев от страха, гадая – попадёт в нас или нет. Однажды авианалёт застал нас с мамой на улице. Она толкнула меня в ближайшую воронку и накрыла собой. Но легла почему-то лицом вверх. Самолёт спикировал прямо на нас, и мама увидела лицо немецкого лётчика. Правда это или ей показалось, но она потом всю жизнь была уверена, что когда их взгляды встретились, немец отвернул машину и выпустил пулемётную очередь в сторону. 

Довоенной мирной жизни маленькая Рая не помнила. С погодками она играла не в дочки-матери, а в партизан. Устраивали «диверсии» на дороге рядом со своим детским садом или ходили «минировать» камешками железную дорогу. Дети войны. Они многого не знали, но многое уже понима-ли. Даже в игре они не делились на немцев и наших, потому что немца никто из них изображать бы не стал. Ни за что на свете. Все, независимо от национальности, хотели быть только русскими, которые не сдаются. 

   
   

– Бекетовка от бомбёжек пострадала не сильно. Что такое настоящее разрушение, я узнала уже после вой­ны летом 46-го, когда нас привезли на парад в центр Сталинграда. Там только-только начали расчищать руины. Парадные колонны, как и сегодня, шли по улице Мира. Молодёжь, школьники нарядные, для многих специально форму пошили, все с цветами, транспарантами. А кругом развалины. Мы – первоклашки были замыкающими, когда проходили мимо трибуны, нас представили как поколение тех, для кого отстояли Сталинград, а теперь его восстанавливают. Мы были такими счастливыми, ведь самое страшное – война – осталось позади, впереди – только хорошее.

«Не плачь, Катя»

Катей звали куклу. Тряпичная нескладёха с нарисованными химическим карандашом глазами. Краска расплылась, и поэтому казалось, что кукла всё время плачет. На этих щеках действительно были слёзы, много слёз восьмилетней Раи Алмаевой, которая, прижимая к себе свою Катю, пережидала очередной немецкий авианалёт. И утирая свои слёзы, просила куклу не плакать. 

– Наша семья жила в Красноармейском районе, рядом с сарептским железно­дорож­ным узлом. Станцию начали бомбить ещё в июле, задолго до массированного налёта на город. Когда бомбили первый раз, я так испугалась, что убежала из дома за наш посёлок, не дождавшись мамы. От воя самолётов и грохота взрывов люди переставали соображать, что они делают. Там взрослые не понимали, куда спрятаться, что уж о детях говорить. Потом мама меня отругала и сказала, чтобы я всегда держалась рядом с ней, если погибнем, так хоть вместе, – вспоминает Раиса Петровна Алмаева. 

Бомбоубежище местные жители отрыли сами в склоне горы за посёлком. Этот пустырь немецких лётчиков не интересовал, их целью были станция и речной затон, где стояли баржи с боеприпасами. Бомбили несколько раз в день, как по расписанию. В посёлок перестали подвозить продукты, магазины закрылись. 

Лето закончилось, к бомбёжкам и голоду добавился холод. Топить нечем, да и нельзя – дым из трубы для вражеских самолётов лучший ориентир. А они летали буквально над головой. Каждый раз у Раи замирало сердце, когда она видела над собой туши бомбардировщиков. Вот сейчас откроется люк, выпадет бомба и… И она бежала с мамой в укрытие, прижимая к себе куклу Катю, чьи глаза почти смыло слезами девочки. Иногда Рае казалось, что так будет всегда.

– Но однажды пришёл папа и сказал, что немцев в Сталинграде окружили, налёты должны прекратиться. И действительно, больше нас не бомбили. 

И Рая нарисовала кукле новые глаза и улыбку.

Похороненное детство

Эта фотография Гали Челпановой пролежала четыре года под руинами дома, в котором до войны жила её семья. Фотографии и документы спрятали в тайнике, когда в сентябре 42-го немцы подошли к Центральному району. После войны вернувшийся из плена отец девочки приедет в Сталинград и отыщет то, что, казалось, потеряно навсегда. 

– Забрали отца прямо из дома. Он вспоминал потом, что всё произошло внезапно – проснулся, а немцы уже в квартиру зашли. Никто не ожидал, что они так быстро наш район захватят. Отец работал инженером на трак-торном заводе, поэтому он не считался военнопленным, его увезли в Германию вместе с другими мужчинами и подростками для работы на заводах. Мама осталась со мной одна. А мне тогда и двух лет ещё не исполни-лось, – рассказывает Галина Александровна Челпанова.

О том, что пережила, её мама вспоминать не любила. Хотелось забыть трупы, устилающие улицу, прямое попадание бомбы в бомбоубежище, до которого не успели добраться. У её мамы был порок сердца, и быстро бежать она не могла. Промедление, казавшееся гибельным, вышло спасительным. Хотелось забыть трупный запах конины, когда пришлось питаться мясом убитых лошадей. Ежесекундное ожидание смерти тоже хотелось забыть. Их дом стоял рядом с домом, который потом назовут домом Павлова. О подвиге его защитников знают все. Но мало кто знает, что в это же время в подвалах домов, ставших огневыми точками, укрывались женщины и дети.

– Мама спасалась вместе с родственницей, у которой был мальчик, мой ровесник. Они договорились – выжившая заберёт ребёнка погибшей к себе. Это как у приговорённых к смерти. То, что мы с мамой тогда уцелели, – больше, чем чудо.

На таких, как они, немцы особого внимания не обращали, и маме с Галей удалось пройти к Волге на позиции наших солдат. Здесь они и дождались окончания битвы за город. А потом от хутора к хутору с попутными тыловыми обозами ушли к родственникам в Урюпинск, навсегда оставшись сталинградцами. 

Смотрите также: