До пионера я была октябренком. Класс разбили на звездочки. Я входила в звездочку имени Вали Котика. Как и все девочки в звездочке я была в него влюблена. Казалось, это самый благородный и прекрасный мальчик на свете. Когда нам читали рассказы про жизнь Вали Котика, девочки искренне плакали, утирая слезы белым фартуком. Герой партизан прославился тем, что в 11 лет убил первого фашиста, а в возрасте 14 лет сам был убит. С одной стороны мерзко, что биографии юных героев были частично выдуманы, гиперболизированы, детской верой манипулировали, подсовывая примеры, как нужно жить и умирать за советскую родину. А с другой – на кого сейчас равняется мой сын? На жизнь железного человека или Супермена?
А еще мы ждали войны. На уроках гражданской обороны, нам рассказывали, где находится бомбоубежище на случай атомного удара, как выжить при ядерной зиме, что спасает от радиации, а потом в спортзале мы учились одевать химхалат и противогазы. Надо было успеть за 30 секунд и каждый раз казалось, что этот вздох последний. Мир через окуляры противогаза выглядел очень страшным.
Потом мы перешли в среднюю школу – добро пожаловать в пионеры. С галстуком отношения сразу не сложились. Аккуратно завязывать не получалось, на нем все время оказывалась паста или клей, а за это стыдили. Паршивой я была пионеркой, впрочем, в конце 80-х вся пионерия была паршивой. Макулатура и металлолом, которые пионеры должны были собирать, оказывались фарсом, в котором принимали участие дети, родители и учителя. Нас, детей, никто из родителей не отпускал искать грязную бумагу и ржавое железо по помойкам и пустырям. Поэтому их для нас тащили с работы отцы и матери, частично на вторсырье отдавали старье из дома. Так, наша семья лишилась самовара и прабабушкиного утюга царских времен. Пошло на металлолом. Сейчас за это очень обидно. Макулатуру – театральные программки, афиши, газеты и журналы, ватман, папье-маше – приносила с работы мама.
Помню, как наше звено приперло килограммы бумаги на завод, где их теоретически должны были перерабатывать. Там на нас странно посмотрели, поставили галочку в тетрадку учета, сказали отнести на улицу, мол, потом заберут. Не забрали – тюки бумаги с бечевкой так и сгнили за зиму. Наверное, тогда уже и мы, пионеры, перестали верить в святость красных галстуков. Старшеклассники ходили подчас в прожженных галстуках – пионеры, не стыдясь, курили за школой… А классе в седьмом или восьмом пионерии не стало. Мальчишки стали срывать галстуки и носить их в виде браслета – это было круто. Но, лишившись галстуков, все словно потеряли стержень, словно рухнула оградка от зла. В школе начались массовые драки, издевательства над младшими. Пьяный одноклассник уснул прямо на уроке, а девочки лет в 15 уже знали, что такое проституция. Все успокоилось только к 10 классу, когда большая часть ушла в ПТУ… остались только ботаники из благополучных семей.
Наталия Гладкая, корреспондент «АиФ - Волгоград»
Смотрите также:
- Нина Савиничева: «В детях нужно воспитывать совесть» →
- Чем запомнилось пионерское детство →
- Корова для Ани и медведь для Жени →