«В горящем танке потом не страшно. Горит и горит… это же не машина - до конца не сгорит», - говорит Евгений Капустин. На его пиджаке медаль «Золотая Звезда», а глаза смотрят в сторону - туда, где 17 лет назад остался мёртвый Грозный, Вторая Чеченская и подбитый Т-72. Туда, где 19-летний парень, как он говорит, повзрослел и стал Героем России.
На войну по собственному желанию
В 1998 году волгоградец Женя Капустин был призван в армию. А через год, 7 августа 1999 года, боевики Басаева и Хаттаба вторглись в Дагестан - началась Вторая чеченская кампания. Вообще Капустин не должен был оказаться на той войне.
Наталия Гладкая, «АиФ - НП»: Как вышло, что вы попали на войну?
Евгений Капустин: Нас оставляли сержантами в части, когда ребят отправляли в Дагестан. Ну я и написал заявление по собственному желанию - наши ребята едут, а я нет? Это дух воинского братства. Когда один, второй, третий сказал «Я пойду», ты не можешь поступить иначе.
- Итак, Дагестан, август 1999 года. Страшно было?
- Сказать «не страшно», значит, обмануть. Но это только поначалу, потом привыкли. Первые бои были около сёл Карамахи и Чабанмахи. А в сентябре нас перекинули в Чечню.
- Как местные встречали?
- В Дагестане принимали в любом доме, кормили, через базар на броне едешь, а они тебе прямо на ходу всякие вкусности закидывают. И тем ощутимее была разница, когда мы пересекли границу с Чечнёй. Если в Дагестане нас встречали как освободителей, то в Чечне наоборот. И в лицо кричали, и по ночам со стороны сёл прилетали выстрелы. А иногда дети подбегали: «Дядя, дай патрон». - «А зачем тебе?». - «У моего папы автомат, я патрон вставлю и в тебя выстрелю». Какая уж тут помощь и вкусности… Ночевали в землянках, которые сами рыли, отапливались печками самодельными.
- Как же их делали?
- В ремроте ребята их варили из железа. «Буржуйки», как в фильмах про войну.
А иногда дети подбегали: «Дядя, дай патрон». - «А зачем тебе?». - «У моего папы автомат, я патрон вставлю и в тебя выстрелю»
Новый год в землянке, но с салютом
Битва за Грозный - один из главных эпизодов той войны. Операция шла с 26 декабря 1999 по 6 февраля 2000 года. Принимал в ней участие и Т-72, в экипаж которого входил Евгений Капустин.
- Что было самым тяжелым на войне?
- Знаете, я специально старался, оставить в памяти хорошее, а плохое - поглубже спрятать и никогда не доставать. Помню, как встречали новый век, 2000-й год, в Грозном. В землянке праздновали. Деда Мороза не было, подарков не было, а праздничный салют был: красивый, цветной - наши нашли где-то такие боеприпасы. Уж не знаю, с какими мыслями этот салют смотрела противная сторона. Помню, как собирались с ребятами, чай пили, песни под гитару пели, за жизнь говорили. Самые лучшие друзья оттуда…
- А о чём мечтают солдаты на войне?
- Домой вернуться живым, здоровым и целым; чтобы ребята не погибали. Самое тяжёлое - это друзей терять. Сегодня одного не стало, завтра другого... Были и самоубийства. Тяжело видеть смерть, дома разрушенные, мёртвый город. Ты же понимаешь: тут ещё недавно люди жили, а теперь руины и черепки стен.
В Дагестане принимали в любом доме, кормили, через базар на броне едешь, а они тебе прямо на ходу всякие вкусности закидывают.
В январе в Грозном в башню машины Капустина попала противотанковая ракета. Командир экипажа был убит на месте, а Евгений ранен - компрессионный перелом позвоночника. Танк вытащили из-под обстрела, Капустина отправили в госпиталь, где он пролежал шесть месяцев, четыре из них без движения. Врачи считали, что в лучшем случае будет ходить с палочкой или же вообще не будет, это в 19-то лет. Но все обошлось.
- Это правда, что медали для вас генерал Геннадий Трошев добился?
- Мы познакомились в Дагестане. Он был командующим СКВО, а к нам, солдатам, приходил чай пить, причём приносил вещмешок консервов, разговаривал, спрашивал, как дела. А мы даже не знали, кто это - приходил-то без погон, носить их нельзя было, потому что вражеские снайперы за офицерами охотились. Трошев относился к рядовым, как к равным, по-человечески.
И только когда он вручал знаки отличия, мы узнали, что это генерал Трошев. Шок был. Он тогда и пообещал: «Я не буду генералом, если «героя» тебе не выбью». И слово сдержал.
- А почему несколько раз отклоняли представление к награде?
- Трошев говорил, что сначала не давали, потому что рядовой, потом - потому что живой… А когда ранили сильно - тогда и дали.
- А героем когда себя почувствовали? Когда наградили, когда Трошев обнял или когда на своих ногах из госпиталя вышли?
- Я и сейчас себя им не чувствую. На амбразуру, как Матросов, грудью не кидался (Герой Советского союза, красноармеец. Погиб в 19 лет, закрыв грудью амбразуру немецкого дзота, что дало возможность бойцам взвода Матросова совершить атаку опорного пункта - ред.), просто исполнял свой воинский долг.
А жизнь никак не изменилась. Всё так же работаю водителем маршрутки. Надеваю медаль раз в год, когда просят в школу прийти. Добиваться-то всего надо своими силами, а не медалями.
Это огромное чувство ответственности. Стараешься вести себя достойно, всегда помочь, когда обращаются. Но это ерунда. Не все же служат или воевали, а героем может стать каждый. Спасатели, пожарные, врачи - вот им, по-моему, каждый день по «звезде героя» давать надо.
А жизнь никак не изменилась. Всё так же работаю водителем маршрутки. Надеваю медаль раз в год, когда просят в школу прийти. Добиваться-то всего надо своими силами, а не медалями.
Зло национальности не имеет
- Вы сказали, что Грозный был практически разрушен…
- Да, почти с землёй сравняли. Как в сталинградской кинохронике времен ВОВ - там так же было: ни одного целого здания, одни руины. Мой друг, чеченец, показывал современные фото Грозного. Даже не верится, что это он. Лас-Вегас сделали!
Тогда воевали не чеченцы, а наёмники: и афроамерианцы попадались, и русские. В каждой нации есть плохие и хорошие представители. А война, она национальности не имеет.
- Друг-чеченец?
- А почему мы должны враждовать? Тогда воевали не чеченцы, а наёмники: и афроамерианцы попадались, и русские. Да даже не в этом дело. Просто в каждой нации есть плохие и хорошие представители. А война, она национальности не имеет.
- Раз уж мы заговорили про Сталинград. Как думаете, в 40-е было тяжелее воевать, чем вам в 90-е?
- Конечно. Мы там всего по полгода были, а они четыре года воевали! У нас бани были, гигиена, снабжение, а как деды справлялись? Это же какая сила духа должна была быть.
- Получается, каждому поколению досталась своя война: дедам 40-е, отцам - Афганистан в 80-е, нашему поколению - Чечня. А следующее поколение справилось бы, если, не дай бог, вдруг?
- Конечно. Мажористость в первом же бою уйдёт. Армия парням нужна. Переход от мальчика к юноше - он происходит там. Я в армии начал по-другому относиться к жизни, ценить простые радости и родителей, повзрослел. Тем более сейчас идёт обновление техники, всё новенькое, а у нас в Чечне были танки, которые чуть ли не во Второй мировой использовались. Сейчас дедовщины нет. Если раньше было круто, когда удавалось «откосить», то сейчас наоборот.
- Есть такая фраза: «война не отпускает никогда». Вы когда себя почувствовали вернувшимся?
- Когда домой приехал, и вот оно вокруг всё родное. Вот тогда пришло осознание, что всё: закончилась война, я живой. Я чувствую себя счастливым человеком. Счастье, оно на самом деле невелико - достаточно быть живым, здоровым, чтобы родители были, у сестрёнки всё хорошо. А деньги - это преходящее. Заработаем.
В новых танках хотелось бы покататься, но точно не стрелять, я на всю жизнь настрелялся уже.
Такой прямой генерал Трошев. История одной фотографии 
Мама солдата. В 1996 году Любовь Родионова обошла всю Чечню в поисках сына 
Война и мир «чукчи-снайпера». Как майор Кравченко стал священнослужителем 
История национального предательства. Как украинцы шли в бой за Басаева