Когда изобретут вакцину и лекарства от коронавируса? Этот вопрос уже долгое время волнует каждого.
В нашем регионе находится один из научных центров, где такие разработки ведут. Вот что рассказал «АиФ»-НП» директор филиала Федерального исследовательского центра «Институт катализа им. Г. К. Борескова Сибирского отделения РАН» Игорь Тертишников.
Антивирусные технологии
– Игорь Викторович, среди сфер деятельности вашего предприятия есть и фармакология. Занимаетесь ли вы разработками препаратов, связанных с коронавирусом?
– Занимаемся. Но для понимания я отмечу, что непосредственно научными разработками занимаются в Новосибирске. Институт катализа СО РАН – это один из крупнейших в мире научных центров, специализирующихся в области катализа. Здесь более тысячи человек работают над тем, чтобы создавать новые препараты, технологии и прочее. Мы же являемся технологической площадкой, которая потом все успешные наработки масштабирует, то есть произведённое в пробирке доводит до выпуска в промышленных масштабах. Потому что, когда количество препарата, полученного в пробирке, увеличивается в массе и в объёме, он начинает себя по-другому вести, по-другому протекают физико-химические процессы. Мы не производим сами лекарственные препараты, за исключением каких-то составляющих, но разрабатываем технологию их производства.
Что касается лекарств от коронавируса, то недавно к президенту РФ вызывали наших партнёров, разработчиков препарата по новым формам гриппа. Сейчас по коронавирусной инфекции он показал в сочетании с другими препаратами очень хороший эффект.
Мы выпускаем для него одну из составляющих – нитроуксусный эфир. И если до этого мы на протяжении нескольких лет выпускали его порядка 1,2 тонны в год, то сейчас перед нами поставлена задача увеличить выпуск до 7,5 тонн.
Недавно Вероника Скворцова упомянула ещё один препарат, который был разработан советскими учёными в 1984 г. Он был предназначен для заживления трофических язв и защиты органов и тканей (лёгких, печени, поджелудочной железы). Но, как выяснилось, эта разработка даёт хороший эффект в случаях тяжёлого протекания коронавирусной инфекции, когда идёт серьёзное поражение лёгочной ткани. Препарат существенно снижает риск развития пневмонии, осложнённой возникновением системной воспалительной реакции, и способен привести к более быстрой реабилитации тяжёлых больных.
На данный момент у нас есть все возможности, есть технология по его производству. Если перед нами поставят такую задачу и обеспечат финансирование, то мы в трёхмесячный срок готовы наладить выпуск этого препарата в промышленном масштабе.
Сушка холодом
– Знаю, что вы недавно освоили выпуск фармпрепаратов из животного сырья, обеспечив импортозамещение. Это было сложно?
– Это было интересно! До этого мы работали с синтетическим и растительным сырьём, теперь освоили и животное. По оценке наших партнерёв – специалистов эндокринного завода, мы неплохо справились. Кроме того, это уникальный опыт. По крайней мере, на всей европейской части страны предприятий, которые работали бы со всеми видами сырья, больше нет.
На основе экстракта из коры головного мозга свиней нами, например, было получено ноотропное средство, которое используется для терапии различных заболеваний, в том числе детского церебрального паралича. Из экстракта вилочковой железы крупного рогатого скота – иммуностимулирующее средство, из экстракта предстательной железы КРС – комбинированные препараты для лечения простатитов.
Можно сказать, что мы впервые с нуля по лабораторным технологиям Московского эндокринного завода получили все эти вещества, в разы удешевив производство препаратов. По сути, это импортозамещение в фармакологии. За три года мы выдали задания по проектированию по девяти субстанциям. На основе нашей работы сейчас в Брянской области строится эндокринный завод по производству этих препаратов.
– Как удалось получить такие результаты?
– Мы занимались этим впервые, использовали самое передовое технологическое и аналитическое оборудование, а на заключительном этапе – лиофильную установку. Кстати, смонтировать её помогали москвичи – мы так и не смогли найти нужных специалистов у нас в области.
Суть метода в том, что для сушки используется глубокий вакуум и низкие температуры (до –80°С). Он даёт возможность замороженной в продукте влаге из твёрдого состояния, минуя жидкую фазу, перейти сразу в газообразную. Это нужно для того, чтобы белки не нагревались, иначе они погибнут. Кроме того, это даёт колоссальную экономию энергии, более чем в два раза. И ещё важно было сохранить сверхстерильность, так как любой микроб мог всё испортить, а также сверхточность, так как из тонн сырья получались сотни грамм необходимой субстанции. После трёх суток сушки они превращалась в 300-400 грамм порошка. Одно неловкое движение – и всё, весь труд идёт прахом. Сотрудники впервые с этим столкнулись, но справились на отлично.
От золотодобычи до космоса
– Где вы находите специалистов высокого класса?
– Работаем, отбираем. Сотрудничаем со всеми вузами нашего региона, каждый год к нам на практику приезжают студенты – химики, нанотехнологи, органики, биологи. Далеко не каждый может у нас работать. У наших сотрудников должен преобладать дух исследователя, то есть способность где-то разумно рисковать, где-то прогнозировать результат. Мы приглашаем студентов, присматриваемся к ним. Защитившись, они приходят к нам на полную ставку. Многие из них потом пишут кандидатские, научными руководителями выступают профессора из Новосибирска.
– То есть проблем с кадрами у вас нет?
– Проблемы, конечно, есть. Мы сейчас завершили строительство нового корпуса, так что работы станет больше, и мы начинаем расширять штат. Кроме химиков-исследователей, нам нужны и химики-технологи: рутинную и сменную работу никто не отменял. К примеру, мы выпускаем флатент – продукт, который используется для обработки пустых пород при добыче золота, позволяя извлекать из них золото дополнительно и существенно сокращая затраты на эту работу. Объёмы выпуска флатента довольно большие, и нам на это нужны рабочие руки.
Мы работаем и для космической отрасли – раз в два года выполняем небольшой заказ по производству полимера, который в результате карбонизации превращается в активный уголь и используется для получения кислорода на МКС. Так что можно сказать, что мы в том числе ответственны за её жизнеобеспечение. А ещё большой объём работ мы выполняем для оборонной отрасли, АПК, нефтехимии и других сфер.
– Что из ваших наработок можно применить в нашем регионе?
– Практически всё. Так, у нашего института есть опыт модифицирования углеродных материалов в бетоне. Вводя в него углеродные нити, мы получаем материал, который многократно прочнее и экономичнее.
В институте есть проект по утилизации иловых осадков сточных вод, благодаря которому возможна утилизация бытовых стоков без дополнительных энергозатрат – так, можно очистить близлежащие территории для дальнейшего создания парковых и рекреационных зон, значительно улучшить экологическую обстановку. Мы много раз предлагали наши проекты к реализации в нашем регионе, но пока все только с интересом это выслушивают, но применять не торопятся.
