Иконописец Роман Илюшкин много лет в канун Рождества на свои деньги закупает сладости и игрушки и отправляется в зоны боевых действий, где в костюме Деда Мороза устраивает для детей праздник. Его помнит сербская детвора, к которой он приезжал в период натовских бомбёжек, и детишки из разрушенного Цхинвала. Он учил рисовать ребят в Аргунском ущелье во время второй Чеченской операции, желал мирного нового года малышам в Донбассе. «АиФ - НП» побеседовал с Романом Илюшкиным и узнал, как ему удается делать столько добрых дел в одиночку, когда он впервые пришел к детям в образе новогоднего волшебника и что считает самой большой бедой мира.
Волонтёр духовного фронта
Лариса Шеремет, «АиФ» - Нижнее Поволжье»: Зачем вы каждый год отправляетесь в очередное опасное путешествие?
Роман Илюшкин: Так воспитал меня отец: чужой беды не бывает. Мне лет 15 было, когда он меня, брата и сестру собрал посоветоваться: «Враги окружают Кубу, хотят поработить её революционный народ. Хочу перечислить свою месячную зарплату на покупку автомата Калашникова для Фиделя Кастро. Ну что, семья, продержимся месяц на овощах?»
Мы проголосовали «за». Отец очень гордился благодарственным письмом, которое ему прислали потом. Даже «Голос Америки» сообщил, что неизвестный советский гражданин подарил Кастро автомат. У нас было приятное ощущение того, что наша семья внесла вклад в дело спасения революции.
- А когда была первая поездка?
- В мае 1999 года, в разгар натовских бомбардировок, вместе со студентами, которых я обучал иконоведению на богословском факультете в Царицынском православном университете, поднялись на Мамаев курган. В солдатский кисет я набрал горсть земли, получил благословение от митрополита Волгоградского и Камышинского Германа, занял денег и поехал в Белград.
Я ехал в страну, где нет ни друзей, ни знакомых. Но там я понял, что нужен братскому народу. Я для них был примером того, что граждане России их поддерживают. Одно дело видеть с экрана телевизора массированную бомбардировку и её последствия. Другое дело - ощущать кожей, телом тот ужас, когда дрожит земля от взрывов.
Там под канонаду натовских залпов я писал икону Спаса Нерукотворного - воинский образ Древней Руси. Оригинал датируется XII веком и хранится сейчас в Третьяковской галерее.
Когда список с образа был готов, я передал его патриарху Сербской православной церкви Павлу, и сейчас она находится в храме Святого Саввы в Белграде.
Меня поразила самоотверженность сербов. Я видел, как люди, взявшись за руки, живым щитом стояли на единственном уцелевшем от натовских бомбардировок мосту через Дунай.
Самая большая беда - это украденное детство. Испуганные малыши в окружении руин, которые недавно были их родным домом, - самые жуткие последствия войн.
Но самая большая беда - это украденное детство. Испуганные малыши в окружении руин, которые недавно были их родным домом, - самые жуткие последствия войн.
Народный посол мира
- Но что можно сделать в одиночку?
- Когда речь идёт о спасении детей, случаются чудеса, которые я называю «божьим провидением». Это за себя я никогда бы не попросил, но за детей в беде готов пробить стены. И всегда находятся те, кто хочет и может помочь. Благодаря им 120 сербских школьников нам удалось вывезти на реабилитационный отдых в Волгоград. При поддержке МЧС 5,5 тонн гуманитарной помощи собрали и доставили косовским сербам.
В Косово есть небольшой населённый пункт Грачаницы, где албанские террористы убили 17-летнего студента медколледжа Димитрия Поповича только за то, что он серб. В память о парне там каждый год устраивают футбольные турниры. Местные жители просили меня помочь приобрести мячи и сетки для ворот.
На одном из концертов сербского коллектива в Москве мне удалось несколько слов сказать со сцены. И в числе зрителей был режиссёр Никита Михалков. Благодаря его финансовой поддержке сербские футболисты были не только снабжены спортивным инвентарём, но и победители турнира в честь Поповича неоднократно приезжали в Россию, где участвовали в спортивных состязаниях.
- Когда вы в первый раз решили надеть костюм Деда Мороза?
- Первый раз я пришёл к детям в этом образе в школе села Знаменское в Чечне во время Второй Чеченской кампании: хотел порадовать детвору. Волгоградские сверстники собрали им в подарок мягкие игрушки, написали письма, нарисовали рисунки, и я, как Дед Мороз и почтальон, должен был всё это чеченским детям передать. Завуч местной школы попросила подарить самую большую игрушку одной девочке. «После взрыва, в котором погибла её мама, она перестала говорить», - сказала женщина.
И мы вручили девчушке самого большого и добродушного плюшевого пса. Её глаза светились от счастья. А через несколько месяцев я узнал, что девочка заговорила. Это была самая большая награда.
Завуч местной школы попросила подарить самую большую игрушку одной девочке. После взрыва, в котором погибла её мама, она перестала говорить. И мы вручили девчушке самого большого и добродушного плюшевого пса. А через несколько месяцев я узнал, что девочка заговорила.
Я в образе Деда Мороза поздравлял детей в Сербии, Чечне, Южной Осетии. В Цхинвале я удивился, когда увидел в зрительном зале мам, стоящих плечом к плечу в гробовой тишине. Я так растерялся, что не знал, что делать. И тут маленькая девочка лет пяти подбежала к сцене. Дернула за край халата и как закричит: «Дедушка Мороз, я так боялась, что ты к нам не придёшь. Теперь я верю, что ты есть и не забыл о нас». И только после этого зал словно очнулся, все стали смеяться.
Так и летал я, как Дед Мороз, по горячим точкам, только он на упряжке с оленями, а я на самолётах и вертолётах. И каждый раз в моём мешке были не только сладости и игрушки, но и письма, рисунки детей, адресованные своим сверстникам. В них главная тема - война. Я всегда прошу детей нарисовать мир. Но тем детям, кто пережил бомбардировки, трудно переключиться на голубое небо, солнце, домики, цветочки. Они рисуют погибших близких с крыльями ангелов, летящих в небеса, и подписывают: «Мы хотим мира!»
И этот безмолвный крик каждого ребёнка должны услышать взрослые. Поэтому я собрал в одну выставку сотни рисунков и писем детей из Чечни, Южной Осетии, Ирака, Афганистана, Донбасса, а также фотографии, сделанные в этих зонах боевых действий.
Я зарабатываю тем, что пишу иконы. На вырученные деньги покупаю подарки детям. В прошлом году получил премию губернатора Московской области и её хватило на 450 подарков. Родители и дети Волгоградской области собрали для детей Донбасса мягкие игрушки. И мы доставили эту «почту». В этом году планирую поездку приурочить к Рождеству. Желающие могут принять участие в благотворительной акции.
Мир хрупок, как ёлочная игрушка
- У вас такая келейная профессия - иконописец, но вы легко сменяете размеренную жизнь и мчитесь в опасную зону боевых действий.
- Я родился с пороком сердца, с отверстием в нем в 5,6 мм - это калибр пули автомата Калашникова. Я мог умереть в любую минуту. Отец добился, чтобы в Москве меня прооперировали. В пять лет оказался на операционном столе, потом были осложнения, но я выжил. Но именно на больничной койке я начал рисовать, чтобы хоть как-то себя занять. Потом это стало моим призванием. И раз мне дали ещё пожить на этом свете, то, наверное, для того, чтобы я мог помочь тем, кто нуждается.
Да и отец мой, Николай Петрович Илюшкин, был для меня примером. Он основал краеведческий музей в родной станице, писал стихи о казаках, будучи атаманом, организовал казачью дружину для охраны общественного порядка, вёл в школе военно-патриотический клуб «Юный казак». Мы вместе с ним без помощи чиновников собирали гуманитарную помощь для детей, ездили по горячим точкам. К сожалению, в прошлом году отца не стало, но я буду продолжать то, что мы начали, - поддерживать обездоленных войнами детей в их стремлении прекратить все войны и установить мир во всём мире.
Я мечтаю воссоздать Всемирное детское движение за мир. Взрослых уже не исправишь: они никак не желают понять, что мир хрупок, как ёлочная игрушка. А детей надо учить жить без войны и говорить на языке мира.